Мамлюк - Страница 16

— Постараюсь князь. Разве я мало похищал таких щенков? Но сейчас это трудная затея, черт побери! Времена уже не те! — с горечью вздохнул Тенгиз. — Если я буду схвачен людьми Дадиани, горе мне! Они выколют мне глаза. Народ стал смелее. В каждом селении стоят караулы.

— Потому-то отец Маркоз так обнаглел, что даже угрожает, — злобно проворчал Александр.

— Зря огорчаешься, князь, клянусь твоим солнцем! Верь, что я не буду сидеть сложа руки, — вмешался Караман. — Ведь священник отвел мальчугана к себе…

— Не думаешь ли ты, что он продаст его?

— О-о… Никому не уступит и за сотню кошельков, полных марчили. Я знаю нрав этого ирода!

— Ну и пусть держит мальчишку пока у себя, поит и кормит его; пусть тот поживет на поповских хлебах — цена ему только повысится! Не буду я Караманом, если этот щенок опять не станет нашим!

— Ну, довольно хвастать!

— Пусть я умру, князь, если не выполню своего обещания!

— Эх, Караман! Ты не шути с этим попом. Он поставит на ноги весь край, до царя дойдет! Может быть, даже подымет крестьян. Они по первому зову пойдут за ним. И что ты думаешь, наши же крепостные будут жечь наши дома!

— Назови меня изменником, если дам кому-нибудь повод заподозрить, что ты причастен к этому делу. Я все устрою так, чтобы никто не понял, где начало и где конец! Дайте только время, чтоб позабылось это похищение.

— Если ты все это исполнишь, Караман, и поможешь мне насолить священнику, — ответил Тенгиз, — надень мне бабий платок на голову, коли не получишь в подарок отличное крымское ружье!

— Живи и здравствуй! Я и без пешкеша все сделаю. Этот поп и нам отравляет существование не меньше, чем тебе. Какие убытки пришлось понести из-за него!..

— О, чтоб ему ни дна, ни покрышки! — воскликнул Александр.

— Только, Тенгиз, помни об одном, — продолжал Караман — никого больше не приводи сюда. Здесь теперь ничто не останется в тайне. И, если кто, с помощью бога, попадет в твои руки, будь он ребенок или взрослый, веди ко мне. Я недавно поселился в верховьях Черного Потока. Мой дом окружен таким дремучим лесом, что там человека не встретишь!

— Дай бог тебе здоровья! Постараюсь, — ответил Тенгиз и молодцевато подкрутил усы. — Удивляюсь, как вы терпите этого попа?! Давно пора переломать ему ноги! Этого подлеца, мешающего нам, надо уничтожить! Ведь он все равно не даст покоя, будь он проклят, всюду сует свой нос.

— Ну, хватит! Об этом подумаем после. А пока что лучше закусим. Вот нам уже несут жареного барашка, — с довольной улыбкой сказал князь Александр.

* * *

Хвичо скоро привык к отцу Маркозу. Ласковое обращение и хорошая пища сделали свое дело: ребенок повеселел, окреп и носился как молодой джейран. Мальчик очень полюбил священника и охотно помогал ему в церкви: раздувал кадило, зажигал свечи; а дома он выполнял различные мелкие работы, носил воду и дрова. За два-три месяца лицо малыша заметно изменилось: исчез испуганный, настороженный взгляд, глаза стали спокойными. Мальчик пополнел и порозовел.

— Хвичо! — звал его отец Маркоз.

— Патени?! — живо откликнулся ребенок.

— Ах, никак не научу тебя — говори не патени, а батоно, батоно!

— Ба-то-но!

— Ну вот и хорошо!.. Сбегай и погляди, не вырвались ли телята из загородки?

И мальчик с быстротой стрелы летел выполнять поручение.

— Ну, повторяй за мной: «Слава тебе!» — учил ребенка священник.

— Слави тебя! — повторял Хвичо.

— Что? Не говори на мегрельский лад! Говори по-грузински: «Слава тебе».

— Сла-ва те-бе!

— Так-так! «Святый боже…»

— Свиа-тий боже…

— Опять по-своему! Надо произносить разборчиво: «святый боже!» Вот как! — досадуя, поправлял мальчика священник.

От обучения молитвам священник перешел к азбуке. Хвичо проявлял большие способности. Вскоре он овладел грамотой и научился петь. Давидовы псалмы и откровения пророков он читал свободно. Это очень радовало отца Маркоза. Он не спускал глаз с ребенка и даже при обходе паствы всегда брал его с собой.

VIII

Прошло полтора года. Хвичо сделался своим в семье Дабадзе. Муж и жена полюбили ребенка, как родного. За это время мальчик сделал большие успехи в церковном и гражданском письме.

— Еще год — и он сможет заменить дьякона, — шутил священник.

Как-то раз отец Маркоз возвращался домой из поездки по приходу. Хвичо был с ним. Они поднялись на высокий горный хребет, откуда открывалось прекрасное зрелище: внизу раскинулась огромная долина, густо поросшая лесом и перерезанная извивающейся широкой рекой; далеко на севере, за необозримым лесом, синели окутанные голубоватым туманом холмы, а над ними возвышались величественные снеговые горы.

— Вот это — река Риони. Она огибает простирающийся внизу лес, — объяснял священник. — Если пойти вдоль реки, придем к безбрежному морю. Там река заканчивает свой путь. У впадения Риони в море расположена крепость Поти. Сейчас в ней засел турецкий паша. Но господь пошлет победу нашему царю, и он выгонит презренного врага из Поти. Тогда в нашей стране установится истинный мир и гнездо злодеев, похитителей людей, будет уничтожено. А вот там, на севере, где видны голубоватые горы, расположено твое село. Твои родители и братья живут там. Скоро я улажу свои дела и отвезу тебя к родным; а к этому времени ты как раз закончишь учение, — ласково заметил священник.

Слова отца Маркоза заставили сильней забиться сердце мальчика и разбередили затянувшуюся было рану. Ребенок устремил взор к далеким, окутанным туманом горам. Он вспомнил родные места: горы, покрытые лесом, широкую долину и протекавшую по ней Техури. Вспомнил родной дом… Отцовский двор… Вот большая яблоня перед домом… Она вся усыпана плодами. И какими вкусными были эти розовые яблоки! А вот и огромное ореховое дерево… Отец и братья… А вот и мать… Но едва Хвичо вспомнил ее, как сердце его сжалось от боли, кровь прилила к лицу, из глаз закапали горячие слезы… Ведь он никогда не забывал своей матери!.. Она всегда была у него перед глазами…